Новый альбом группы «Глеб Самойлоff & The Matrixx» — коллектива, состоящего из экс-музыкантов групп «Агата Кристи» и «Наив», — вышел в цифровом формате на сайте Thankyou.ru. Любой желающий может его скачать, заплатив, сколько не жалко. Или вовсе не заплатив. Надо сказать, что новое творение Глеба Самойлова «Треш» полностью оправдывает свое название: это треш, жесткий панк — бескомпромиссный и злой. На обложке диска красуется «девушка с косой» — бледная и утомленная Смерть, которой, видимо, слишком много приходится в последнее время работать…
Музыканты — люди в радикально-черном — вполне дружелюбно пообщались с журналистами, с ходу заявив, что данный альбом «трудно будет дослушать до конца».
Название альбома навеяла сама жизнь: взрывы в московском метро, социальное неравенство, атмосфера всеобщей болезненной ненависти и страха.
«Наши песни не берет в ротацию ни одна отечественная радиостанция», — с гордостью и радостными улыбками поведали музыканты. А также подтвердили как на духу, что их депрессивная музыка и рассчитана на людей, близких им по мироощущению. Однако, заверили рокеры, она способствует выплеску агрессии и негатива, что в конечном итоге можно признать благом: это лучше, чем с отчаяния резать себе вены.
После прослушивания песни The Matrixx «С чекою в зубах» с истеричным вокалом Глеба Самойлова возникло непреодолимое желание пообщаться с Глебом и понять, как может выжить творческий человек на «планете бандитов и паханов». Оказалось — может, причем в согласии с собой.
Фронтмен The Matrixx произвел впечатление человека абсолютно свободного, позволяющего себе роскошь оставаться самим собой. Он был весьма откровенен и ответил на все, порой довольно интимные вопросы.
Глеб, сейчас вы выглядите как вполне уравновешенный и спокойный человек. Никогда бы так о вас не подумала, увидев на сцене или послушав в записи. Это два разных человека. Какой же вы настоящий?
А я разный. Настоящий я и там, на сцене, и здесь и сейчас.
Просто в данный момент я на работе, поэтому сосредоточен. А вообще, основное мое состояние, когда я не занят делом, — тотальная депрессия. Такая, что я не в состоянии заставить себя делать хоть что-то…

ПОСЛЕ РАСПАДА «АГАТЫ КРИСТИ» Я ОЩУТИЛ ПОЛНУЮ СВОБОДУ ТВОРЧЕСТВА

Значит ли это, что работа для вас — своего рода терапия, способ выжить?
Да, конечно. На самом деле только любовь и творчество способны вывести меня из обычного угнетенного состояния. Только они заставляют двигаться и жить.
Наверное, депрессия — это неизменный спутник любого творческого человека. Как вы с нею боретесь?
Никак не борюсь, это, по большому счету бесполезно. Жду, пока пройдет сама.
Ваша музыка очень тяжелая — даже не по форме, а по содержанию. Мне ее прослушивание далось с трудом: слишком угнетающее впечатление. Кто ваши поклонники, ведь вы собираете-таки полные залы на своих концертах?
Это люди примерно от 15 и до 35 лет — с таким же мироощущением, что и у меня. На концертах они, правда, не плачут, а скорее наоборот — отрываются по полной программе, как, собственно, и мы (улыбается).
Вы чувствуете отдачу зала, питаетесь ее энергетикой?
Да, отдача есть, но энергии мы больше отдаем, нежели получаем — после выступлений я чувствую полное опустошение… К тому же исполняя песни, которые, как вы верно заметили, очень тяжелы эмоционально, приходится вновь и вновь переживать довольно сильные негативные чувства — но я получаю от этого некое мазохистское удовольствие.
Всегда было интересно, как рождаются песни. На что похож процесс?
Бывает по-разному. Иногда это озарение, когда на тебя что-то снисходит, и все пишется словно само, легко и непринужденно. А иногда мучительно долго и тяжело: мысль приходит, а с ходу выразить ее в песне не получается.
Знаете, после того как прекратила существование группа «Агата Кристи», я вдруг ощутил абсолютную свободу в творчестве — мне стало легче сочинять. До этого всегда были некие сдерживающие центры: пишешь песню и думаешь, а будет ли она в формате «Агаты Кристи»? В своей же группе я волен творить безо всяких ограничений. Я сам и есть формат.
Какие у вас отношения с религией?
Очень сложные. Я то верю в Бога, то не верю… Хотя я несколько лет назад по настоянию моей бывшей жены окрестился в православном храме. Но по-настоящему верующим назвать меня сложно.
У вас есть сын — тоже Глеб. Как у вас складываются с ним отношения? Он интересуется вашим творчеством?
Я, скорее всего, плохой отец: редко вижу сына. Но я его очень люблю. Он часто бывает на моих концертах и слушает мою музыку, многое из моего творчества ему нравится. Так что, думаю, еще не все потеряно!

Наталья Рогожина, Вечерняя Москва №189 (25704) от 07/10/2011