Никогда не говори «никогда»! Ярким подтверждением этих слов стали «ностальгические» концерты группы «Агата Кристи», о феноменальном ажиотаже вокруг которых в начале марта подробно рассказывали «Музыкальные хроники» «МК». Вадим и Глеб Самойловы спустя пять лет после расставания смогли сделать своим поклонникам подарок. Но наивно думать, что старые противоречия смыло волной сентиментальной ностальгии. На концерты прессу не аккредитовали, и лишь «спецагенту» «ЗД» Алексею Остудину по праву автора документального фильма «Эпилог» об истории группы удалось проникнуть на репетиционную базу, а после и на сцену в «Олимпийском» и дважды пообщаться с братьями — до концерта и после него.

Два дня до концерта: «постаревшие дети»

— Как возникла идея этих «ностальгических» концертов? Кто кому позвонил?

В.С.: Нам все это время названивали и предлагали организовать концерты. Но серьезные предложения с хорошим, солидным гонораром стали появляться летом. Я Глебу позвонил, мы встретились и решили — давай сыграем.

— А какими словами ты ему это предложил?

В.С.: Ну так и сказал, что платят хорошие деньги, почему бы не поработать? Мотивация была достаточно простая. И как-то все совпало.

Г.С.: Хотя некоторые это восприняли странно. Я на своем же сайте читаю комментарии, что, мол, понятно, пять лет безработицы, денег нет... Сначала все жалуются — дайте нам «Агату», а когда «Агата» согласилась, говорят — а-а-а-а, предатели, обещали никогда не выступать. Диапазон эмоций разный. Сегодня так, а завтра так.

В.С.: Правда в том, что эти песни людям нужны, их приятно петь, поэтому все и совпало.

— Но если быть объективным, ты, Вадик, никогда и не исключал возможности камбэка, а вот ты, Глеб, был всегда категоричен. Что же изменилось?

Г.С.: Изменилось то, что перечислил Вадик. Разово встретиться, заработать денег и жить дальше каждый своей жизнью.

В.С.: Поэтому мы подчеркиваем, что это не воссоединение группы, это именно «ностальгические» концерты. Поэтому мы и прессу не аккредитовали на концерты, нам говорить не о чем. Это была разовая акция.

— А почему бы не продолжить эту прекрасную акцию в городах страны?

Г.С.: Ага, затянет…

В.С.: Мне кажется, что это было бы вполне допустимо, но в сегодняшнем состоянии наших взаимоотношений это невозможно.

Г.С.: Ну да, у одного человека есть одно мнение, у другого — другое. Они в данном случае не совпадают.

В.С.: Вот в чем мы согласились, то и происходит. Пока других соглашений нет.

— Но ведь тебе, Глеб, все равно никуда не деться от бренда «Агаты Кристи». Пять лет прошло после распада, а на афишах твоих концертов с The Matrixx организаторы все равно пишут крупным шрифтом «ex-Агата Кристи».

Г.С.: А я и не отказываюсь от своего прошлого. С другой стороны, люди, которые приходят на наши концерты, потом придут и на следующие. Они прекрасно знают, что будет происходить. Никаких «Сказочной тайги», «Как на войне» и «Опиума» там нет и не будет.

— Но какие-то песни «Агаты» в твоих концертах все-таки есть. Что опять же весьма ярко отражено на афишах. В вашем соглашении о неиспользовании песен из бэк-каталога произошли изменения?

Г.С.: Организаторы думают, что это им принесет какие-то дополнительные деньги от продажи билетов. Но когда они пишут чересчур нагло, тут уже вмешиваемся мы. И Вадик в том числе.

В.С.: Что касается нашего соглашения, понятно, что все это принадлежит нам обоим. Когда мы расходились, каждый хотел сделать что-то свое. Шел своей дорогой и, поверьте, продолжит по ней идти. И вот одним из соглашений, связанных с «ностальгическими» концертами, стала возможность для нас использовать какие-то песни «Агаты».

Г.С.: На данный момент мы (The Matrixx) играем не более четырех песен в концерте.

В.С.: Да, мы отдали друг другу в этом вопросе карт-бланш. Ситуация, когда мы не могли, потому что не хотели использовать песни из репертуара «Агаты Кристи», официально закончилась. Мы можем ими пользоваться как захотим.

Г.С.: То есть наше соглашение стало еще более джентльменским.

— Отказ от репертуара вы тогда мотивировали стремлением войти в «новую воду». С Глебом все понятно — за эти годы вышло 4 альбома, и в апреле увидит свет уже пятый, с гротескно-кровавым названием «Резня в Асбесте» (родной город братьев Самойловых). Но вот от тебя, Вадик, за пять лет мы мало что услышали.

В.С.: Ты же знаешь, что у меня кроме своей музыки есть огромный интерес к разным общественным вещам (В.С. был членом Общественной палаты РФ, а также доверенным лицом В.В.Путина на президентских выборах. — Прим. автора). Много времени посвящаю поддержке молодых музыкантов. Мне это близко и интересно. За это время я с командой провел с десяток различных молодежных творческих форумов и рок-фестивалей, в том числе и в Крыму, и продолжу это делать. Во-первых, я и не ставил себе задачу сразу заниматься сольным проектом. Во-вторых, есть и новые песни и пробные выступления. Меня все устраивает. Я начал писать, пробовать, где-то выступать. Я себя изучаю, ищу, смотрю, во что же это выльется. Сам пока не знаю, но что-то обязательно будет.

— Пять лет назад в интервью для моего фильма «Эпилог» ты говорил то же самое.

В.С.: Пока по этой части я нахожусь в том же месте. Это нормально. Быстро только кошки родятся, как говорится. Когда я решу устроить официальную премьеру сольного проекта, я тебя уверяю, об этом будет сообщено полноценно и масштабно.

— Глеб, твое творчество всегда было инфернальным. Но в твоем проекте The Matrixx некроромантика в текстах приобрела прямо-таки угрожающие размеры. Неужели все вокруг настолько страшно и ужасно?

Г.С.: Песни из альбома, который сейчас выйдет, можно назвать «готическими сказками». «Резня в Асбесте» на самом деле юморное название. Трагикомедия. В новом альбоме есть песня «Свиньи на Луне», и никто же не догадается, что это отсыл к «Pigs on the wing» Pink Floyd.

— А твои старые поклонники упрекают тебя в том, что ты ушел в какую-то тинейджерскую поэзию.

Г.С.: А я в себя ушел. Я в душе по-прежнему тинейджер. Как говорят мои товарищи — любимые сатирики «Квартет И», — нет взрослых мужчин, есть постаревшие дети!

— Дети — это, конечно, прекрасно, но мы живем в жестоком мире шоу-бизнеса. Вот пять лет свободы — от старшего брата, от «Агаты». Какие ощущения?

Г.С.: Дело не том, что это свобода от Вадика. В любом коллективе, где несколько авторов, каждый из них полностью не свободен.

В.С.: Ну да, нам бы с самим собой договориться, а уж друг с другом…

Г.С.: Но мы, «Агата Кристи», переплюнули Doors, мы переплюнули Beatles, мы переплюнули Pink Floyd по времени своего существования. Я за эти годы получил то, что хотел. Конечно, по мнению большинства, это не «Агата Кристи». Так этого и хотелось. Субъективно сейчас я свободен. Я могу экспериментировать.

— Но давайте же тогда посмотрим правде в глаза. Перед тобой, Глеб, в Питере стояли более 14 000 зрителей. В Москве будет еще больше. Учитывая концертные площадки проекта «Матрица», это, скажем так, несколько больше. Каково это — вспомнить, что такое большой зал?

Г.С.: Даже в «Агате Кристи» у нас было разное отношение к Дворцам спорта и стадионам. Я на них зажимался. И просто не знал, куда себя деть. Вадик, наоборот, чувствовал себя раскованным, расслабленным — и эти стадионы брал.

— Скажи, а формат «Глеб Самойлов — акустика» — это был вынужденный ход, чтобы сохранить в сложный период хоть какую-то работу, или это было концептуально продуманное решение?

Г.С.: Еще во времена «Агаты» были подобия моих творческих вечеров. Их было три или четыре.

В.С.: Еще до идеи распада мы обсуждали разные идеи, и у Глеба была мысль чего-то камерного, театрального, к чему он очень расположен. Ну а мне, да, нравятся большие постановки с серьезным продакшеном. И в этом смысле мы с Глебом разнимся. Мы прекрасно понимали, что «Агата Кристи» — это одна история, а каждый из нас по отдельности — совсем другая. И мы были к этому готовы, потому что и во времена «Агаты Кристи» мы разные времена пережили. И по 200 человек в зале и по 20 000. Могу сказать за нас двоих, у нас нет мотиваций в сольном творчестве догнать былое. Да, мы хотим успеха, но нам хочется какого-то нового, своего успеха.

— И каковы же размеры тщеславия на данный момент?

В.С.: Сложно сказать. Я пока еще в собственном творческом бульоне нахожусь. Несколько раз где-то выступил, и все. И пока нет желания. У меня оно подходит. Когда я почувствую, что пора сесть и написать, я сяду и напишу, но пока меня интересует многое другое.

Г.С.: Абсолютно то же самое! Когда захотел, тогда и напишу. Просто у меня это происходит немножко чаще. Каждый год.

— В процессе подготовки к этим «ностальгическим» концертам на какие компромиссы пришлось пойти каждому из вас?

В.С.: Сам факт этих концертов и есть большой компромисс.

— Говоря о компромиссах, нельзя не вернуться к противоречиям, которые сыграли важную роль в распаде коллектива. Прежде всего политика. За эти пять лет произошло столько всего, особенно за последний год, — общество расколото настолько, что родственники перестают общаться из-за разных политических взглядов, а власть не делает ничего, чтобы общество хоть как-то примирить. Скорее наоборот. Вы сейчас в своем личном общении политику вообще за скобками оставляете?

Г.С.: В данный момент да.

В.С.: Политические разногласия — это следствие разного мировоззрения. Мы же о политике не поем. Да и сочинять вместе не планируем. Но в любом случае человека надо уважать за его позицию, даже если ты считаешь ее неправой. Каждый имеет право на это. Я считаю, что все позиции должны быть представлены, все должны быть уважаемы. В этом и есть толерантность. Формально мы диаметрально противоположны. Глеб ходит на протестные акции. Я, наоборот, являюсь доверенным лицом президента Путина. Тем интереснее.

Г.С.: Когда мы встречаемся, мы все это оставляем за бортом. Мы выходим на сцену и играем просто песни, которые нравятся. Половину которых Госнаркоконтроль уже запретил бы.

В.С.: Кстати, сегодня позвонили от Бастрыкина (Александр Бастрыкин — председатель Следственного комитета РФ. — Прим. автора) и попросились на концерт. (Глеб смеется и хлопает в ладоши. — Прим. автора.)

— А вдруг это следственная проверка?

В.С.: Да пусть! На самом деле я не считаю, что песни «Агаты Кристи» являются пропагандой нездорового образа жизни. Понятно, что для нашего не самого продвинутого правосудия это будет очень сложно доказать, но если придется — будем доказывать.

— А вам не кажется обоим, что мы сейчас живем в куда более прямолинейном обществе, чем жили даже пять лет назад?

Г.С.: Мы приближаемся к неофеодализму. И, к сожалению, протестное движение, то есть митинги и демонстрации, себя уже исчерпало по той причине, что сколько бы нас туда ни пришло, а ничего не происходит.

В.С.: Мир возвращается к хаосу, который все приближается, к тому хаосу, из которого возникнет новое строение общества. Трещат по швам все системы. У многих есть заблуждение, что я сторонник власти. Я сторонник того, что проблемы надо решать цивилизованным способом. Я согласен, что половина людей во властных структурах, мягко говоря, безнравственные люди. Используют свое положение для обогащения. Впрочем, как и во всех слоях человеческого общества, включая так называемую оппозицию. Я избрал путь «пинания» власти изнутри. Говорить в глаза про нерешенные проблемы и стараться их решить. Вопить на митингах — удобная безответственная поза, надо делать дело, критиканством мир не исправить.

— Может, это несколько наивно?

В.С.: Наверное, моя позиция и позиция Глеба в какой-то степени наивны каждая по-своему. Но это наш выбор.

Г.С.: Мне Юрий Витальевич Мавлеев (советский писатель-диссидент) сказал: «Глебушка, ты знаешь, первые христиане были такими маленькими внутри Римской империи. Она их мочила, мочила, а потом вдруг они оказались главными на земном шаре». Вот так и надо: строить свое и не обращать внимания ни на кого.

45 минут после концерта: «непересекающиеся люди»

— Что ты чувствуешь сейчас, сразу после окончания концерта?

Г.С.: Стоило только все это начать — и наружу всплыл весь тот негатив, из-за которого мы и расставались. Мы стали непересекающимися людьми. И тем более мы не можем совместно творить. Поэтому мне хватило этих двух стадионов. Я же понимаю, что все это происходит на фоне некоторой некрофилии.

— Даже позитивная волна 22 000 людей в зале тебя не вдохновила?

Г.С.: Она была в зале. Как в «Глэмораме» было сказано — ей, детка, не важно, как ты себя чувствуешь, главное, как ты выглядишь. Во Дворец спорта или на стадион я прихожу работать. Для меня это нечто чужое. Если я не могу рукой схватить ближайшего ко мне зрителя, не могу дотронуться до девушки, да хоть юноши, не важно, то для меня этого концерта, считай, что и нет. Ждать, не ждать следующий концерт? Мало ли что случится через пять лет? Сейчас я бы тебе честно сказал: «нет!». Я не хочу обратно во все это вписываться.

В.С.: Я пока не понимаю, чего ждать. Понятно, что это нужно людям. Посмотрим.

— Общий итог положительный?

В.С.: Да, результат соответствует ожиданиям. А если это нужно людям, то возникнет определенная энергия, которая будет способствовать какому-то продолжению. Мы, кстати, снимали московский концерт — и в каком-то виде он будет доступен на видео.

— Мне показалось, что ты очевидно соскучился по сцене. Я прав?

В.С.: Нет, я по сцене и «Агате» не скучаю. Но есть ореол людей, которые составляют фундамент нашей творческой идентичности, и он все время расширяется. Я этих людей очень уважаю и люблю. Это наш слушатель, наш бэкграунд. Для них я работаю с полной отдачей «за себя и за того парня».

— Концерт был партнерским или былого контакта уже нет?

В.С.: С Глебом — нет. Мы всегда были индивидуумами. И всегда были на контрасте. Но кроме нас в творческой группе этих концертов участвовали почти 50 человек! Это огромное количество людей, которые вкладывали свою силу, талант и любовь. С ними я ощутил полное творческое единение, а с братом я его давно не ищу. Я предлагал ему это в течение всей жизни группы, но Глеб не тот человек, который готов к равноправному творческому и человеческому партнерству.

Алексей Остудин, "Московский Комсомолец", 23/03/2015