В минском клубе «Re:Public» с презентацией нового альбома «Резня в Асбесте» выступил Глеб Самойлов с группой The Matrixx. Незадолго до концерта TUT.BY встретился с музыкантом и сходил с ним в Дом картин на выставку рисунков Дали и Шагала.

«На фоне Дали или Шагала будем фотографироваться?» — спрашивает Глеб нашего фотографа, когда мы входим в Дом картин. Оставив вещи в гардеробе и подойдя к зеркалу, Глеб извиняется за прическу. Говорит, что спешил на интервью из гостиницы и не успел причесаться.

«Так, где будем фотографироваться?» — переспрашивает Самойлов и тут же сам отвечает: — «Наверное, на фоне Дали, хотя он и предатель. Его выгнали из коммунистической партии, сообщества сюрреалистов. А больше всего его ненавидят за то, что он остался при Франко в Испании. Пикассо (произносит фамилию с ударением на второй слог) уехал во Францию и стал Пикассо, (с ударением на последний слог), а он остался. К тому же, когда человек называет свою книжку „Дневник одного гения“ — уже становится многое понятно».

Проходим в первый зал, где выставлены сюрреалистические иллюстрации Сальвадора Дали к «Божественной комедии». Самойлов не помнит, читал ли он Данте, но, судя по краткой вводной про Вергилия и круги ада от музыканта, делаем вывод, что читал.

«В детстве я читал очень много и перестал совсем недавно. Мне стало казаться, что все книги, которые я хотел прочитать, уже мной прочитаны. Сейчас появилась протестная литература, что меня радует: Пелевин, Прилепин, Мамлеев, его можно причислить к протестной литературе, хотя сам он себя таким не считал, насколько я понял из разговоров с ним. Проханов, кстати, несмотря на то, что он на стороне власти, начинал как оппозиционер новому режиму. Язык у него очень интересный. Особенно было интересно читать „Теплоход „Иосиф Бродский“, когда он описывал Ксению Собчак во время секса», — рассказывает музыкант.
Самойлов говорит, что знает, о чем книги Светланы Алексиевич, которую тоже можно отнести к «протестной литературе»:«Нынешнее поколение бывшего Советского Союза тоже живет в страхе. У одних страх перед властью, у других страх перед безработицей, у третьих страх перед абсолютно безжалостным отношением к старости. У вас, я так понимаю, получше. А у нас это нищета, наплевательское отношение к пенсионерам и их жизни. Принимаются абсолютно жестокие законы против стариков и немощных людей.
Если говорить про постсоветские страны. В Латвии, например, вообще отсутствует молодежь. Она вся уехала. Дома стоят пустые. А в России все силы уходят на внешнюю политику, а на внутреннюю наплевать. Единственная внутренняя политика — подавление оппозиции любыми способами".

Группа The Matrixx основана Глебом Самойловым в 2010 году, спустя год после распада популярной «Агата Кристи». Предполагается, что творческие пути братьев Самойловых разошлись из-за политических взглядов. Старший — Вадим — был доверенным лицом Владимира Путина на выборах 2012 года, а Глеб с новой группой выступал на оппозиционном «Марше миллионов» 12 июня 2012 г.: «Проблем с концертами в России у нас никогда не было. 12 июня, когда было шествие оппозиции и по полицейским оценкам было 200 тысяч человек, мы выступали на площади Сахарова, и нас даже показали в программе новостей на первом канале. Мол, вот у оппозиции тоже был праздник, перед ними выступал Глеб Самойлов», — вспоминает музыкант.
Глеб медленно ходит по залу и внимательно рассматривает понравившиеся ему рисунки. Среди них одна из работ из серии «чистилище»: «Эту я знаю. У меня были альбомы Дали, Бердслей, Гойи, Мухи. Но поскольку в Москве я раз в два года переезжаю на новую съемную квартиру, у меня все потихоньку теряется. Даже Playboy 60-х годов где-то потерялся», — рассказывает Самойлов и признается, что все же любит Дали.
— А кого не любите?
— Всех остальных. Я бывал в Третьяковской галерее на «голландцах», мама меня потащила. Бывал во Дворце Медичи во Флоренции. Там половина картин — копии, но сам дворец интересно было посмотреть. Не помню, кто из художников мне там понравился. Кто-то самый мрачный.
— И в творчестве «Агаты Кристи», и в The Matrixx много мрачных тонов.
— Я не из группы «Агата Кристи», я из группы The Matrixx. Много мрачных тонов потому, что у меня такое отношение к жизни. Есть, конечно, какая-то иррациональная надежда, которую я не могу сформулировать в голове, что в жизни может произойти что-то хорошее. Что когда-нибудь люди будут жить счастливо и справедливо. Но она ничем не обусловлена, просто надеждой.
— А сами брались за кисть?
— Да, брался, но у меня не получается. Иногда я рисую ручкой или карандашом. Вообще, я умею рисовать. Поскольку мой папа чертил, брат чертил, у меня есть способности, но у меня нет фантазии художника.
— Разве она не связана с фантазией поэта — музыканта?
— Нет. Связана бывает так: когда делать нечего, лежишь в больнице, например. В тетрадку пишешь короткостишья, а к ним обязательно пририсовываешь рисунок. Или рисуешь рисунок, а потом к нему приписываешь какую-то мысль. Потом я прочитал, что это первый признак шизофрении.
— Раз уж мы смотрим на «Божественную комедию», скажите, верите ли вы в высший разум?
— Иногда хочется верить, иногда не веришь, а иногда веришь, но думаешь, что-либо этой высшей силе наплевать на нас, либо она целенаправленно против нас. Осознание этого приходит в разные моменты. Я не понимаю, почему хорошие люди гибнут, а дерьмо, как положено, плавает, причем на самом верху.
— То есть песни, как говорят некоторые, вам «сверху» не приходят?
— Я не верю, что песни мне внушает высший разум. Эти песни я не черпаю из космоса, как говорят разные богемные люди. У меня все изнутри, от всех ощущений, которые во мне рождаются. Жизнью внутри меня, тем, что случается со мной, в стране, в мире. Это исключительно все мои переживания. Никаких откровений с неба я не черпаю. Иногда они, конечно, принимают полусказочные, полупритчевые образы. Но это просто разные языки, на которых мыслит один и тот же человек.
— Кстати, Дали писал, что иногда он мог предсказывать события. И вообще часто можно такое услышать от талантливых творческих людей. У вас так бывает?
— По гороскопу у меня должны быть экстрасенсорные способности. Мне так говорили профессионалы, причем довольно серьезные. Но, очевидно, я все направляю внутрь себя. Многие песни предвосхищали события, которые произойдут в моей жизни или в мире вообще. В ночь, когда тонул «Курск», я в студии писал ремикс на песню «Агаты Кристи» «Выпить море», где главная фраза была «Мертвецы хотят обратно». И он был очень мрачный. В ту ночь подлодка утонула. Остальные случаи перечислять не буду. Но предчувствия войны, резни или событий в личной жизни бывают очень часто. Написал песню, а на следующий день произошло все, как в этой песне.
Если бы я развивал это в себе, наверное, мог бы предугадывать заранее. Но все мои силы, моя воля направлены на то, чтобы писать песни. Поэтому такие моменты бывают только, когда я их пишу.
— Когда в начале года вы с братом дали два больших концерта в Москве и Питере, многие ожидали увидеть реюнион «Агаты Кристи» и в Минске.
— Да, было два концерта, и больше этого не повторится. У меня остался очень неприятный осадок от этих концертов. Я был абсолютно вырван из контекста своей новой свободной жизни. И снова втянут в рамки и условности. Мне это очень не нравится. К тому же у нас очень напряженные отношения. Это был концерт сборных музыкантов. Непосредственно из «Агаты Кристи» были мы и клавишник Костя Бекрев, который играл последние полтора года в составе группы.
— Чем отличается новая жизнь от старой?
— Когда несколько авторов, а в группе их было трое — Саша Козлов, Вадим Самойлов, Глеб Самойлов, это как три больших круга, которые в одном месте чуть-чуть пересекаются. Каждый сам для себя ставит рамки, что может быть «Агатой Кристи», а что не может. Сейчас я свободен для любых экспериментов. Мы можем записать альбомы абсолютно разностилевые. Хоть рэп читать, что у меня в первом альбоме.
— Вадим вас в детстве обижал как старший младшего?
— Мы родились в небольшом городе Асбест под Екатеринбургом. Когда мне исполнилось 11 лет, Вадик уехал в Екатеринбург учиться в институте. И мое взросление проходило в его отсутствие. Когда меня пригласили в группу, потому что я писал песни (хотя я мечтал о своей группе), мне сказали — вот, поиграй пока, мы твои песни поделаем, попоем. Все это затянулось на 22 года. Но мы оба были уже взрослыми людьми, поэтому о взаимоотношениях вроде гнобит старший брат младшего или не гнобит речи не было. Время уже прошло.
Хотя, конечно, когда ты играешь в группе, где все остальные старше тебя, давление ощущается. Пока я не стал основным автором «Агаты Кристи», меня постоянно пытались стебануть. Причем это делал не Вадик даже, а как раз Саша Козлов, он был меня старше на 8 лет. Начиная с альбома «Декаданс» все тексты писал я. А начиная с «Позорной звезды» и большинство музыки было моей. Поэтому сильно не поспоришь. У меня была такая привычка: я делал демонстрационки, почти полностью готовый альбом, и приносил. Остальным приходилось так или иначе подстраиваться под то, что есть.
А дружбы особой у нас никогда не было, мы были коллегами. 80 процентов времени мы проводили вместе, поскольку гастроли, туры, студия, интервью. Поэтому в свободное от работы время каждый был занят исключительно собой, семьей. Мы с Вадиком не то чтобы ссорились, мы просто живем каждый своей жизнью.
— А помните те ощущения, когда в 90-е вы ехали по городу и отовсюду доносились ваши песни?
— Сначала было радостно. Но буквально после первого же тура, когда долгие поездки, бешеные фанаты вокруг, постоянное внимание журналистов и папарацци, я получил нервное истощение. В 25 лет. Моя психика не была к этому готова — психосоматическая депрессия, панические атаки. В этом году исполнилось ровно 20 лет, как я хожу по всяким неврологам, психотерапевтам. Меняю их. Каждый лечит по-своему, говорит, вас лечили неправильно. Но результата не добиваются.
— А медитации практиковали?
— Меня это никогда не интересовало. Что меня интересовало всегда и интересует до сих пор — это мои путешествия во сне, в глубины какого-то другого мира. Я считаю, что это не мир моего сознания, а какие-то реально существующие миры. Разный уровень сумрака. Это я спросил у писателя, которого я вам не называл среди любимых и не назову. Потому что я равнодушен к Лукьяненко.
— Хотели ли бы вы повторить с группой The Matrixx тот же успех, который прошли с «Агатой Кристи»?
— Нет, спасибо, я уже там был. Я не люблю стадионы и дворцы спорта. Но я очень люблю рок-клубы. Мне очень нужен зритель перед глазами, чтобы я мог обратиться к кому-нибудь. А стадион — это когда ты ослеплен фонарями, а зритель где-то там в темноте. Когда непонятно, для кого ты поешь, это не мое.
Отдача чувствуется, когда люди рядом. Но мне кажется, я отдаю больше, чем зрители мне. Во время концерта да, происходит обмен энергиями. И то в конце я держусь на силе песен, которые сам написал. Я в них верю и чувствую каждое слово. Но потом, когда сидишь в гримерке, еле живой, мокрый, забегают радостные люди: можно с вами сфотографироваться, распишитесь мне тут и тут. Я понимаю, что они полны энергии, а я опустошен полностью.
— С какой песни посоветует начать знакомство с The Matrixx?
— У нас пять альбомов, и все они разные. Визитной карточки нет. Но первая песня, которую зал начал петь хором… Мы имели наглость начать ездить на концерты, еще не записав и не издав альбомы. Мы разрешили на первом концерте все снимать на телефоны. А на втором же концерте нам начали подпевать и зал кричал песню «Жить всегда». Кто-то ее уже слышал в сериале «Школа». И по случайному стечению обстоятельств серия с этой песней вышла в день рождения погибшей девушки (в 2008 году фанатка «Агаты Кристи» Мария Чеснокова покончила жизнь самоубийством).