После распада «Агаты Кристи», фронтмены коллектива, братья Самойловы заявляли, что музыкальную карьеру оставлять не собираются. Обещание сдержал только пока младший из братьев — Глеб. Его новый проект The Matrixx получился еще более жестким и электронным по звучанию и местами совсем неполиткорректным по текстам песен. Выступив в Калининграде с творческим вечером, музыкант рассказал в интервью Афише Rugrad.eu как его занесло на оппозиционные митинги, как русский рок превратился в «светлое и позитивное нечто» и почему воссоединение «Агаты Кристи» не представляется ему возможным.

- Про «Агату Кристи» критики писали, что это не рок- и не поп-музыка, а бунт. The Matrixx это такой же бунт?
- Это лучше судить, глядя извне… Разумеется я такую составляющую закладывал и ради этого и существую. Рок – это бунт в любом случае. Рок – это в любом случае протест против системы. Но это не обязательно утверждение какой-то другой системы вместо существующей. Даже если не можешь предложить никакой лучшей альтернативы, то соглашаться с тем, что есть, по-моему, неправильно. Начиная с 8 лет отроду я начал это понимать. При том этот протест касается не только музыки, но и литературы. Гофман – это бунт. Шнитке – это бунт.

- То есть протест в вашем творчестве не социальный, а метафизический?
- Да. Но периодически он принимает очертания конкретного бунта: против конкретной системы, против конкретной власти. Это совершенно справедливо. Мы не кричим про то, что именно этот политик - дерьмо. Но в своих интервью я достаточно четко и ясно рассказываю, что я говорю и против кого.

- Если брать опять же ваши песни «Дыра» или «Планета полицаев», то начинает складываться ощущение, что для вас институт власти является сам по себе инфернальным.
- Да. Я подобное закладывал. Люди во власти мутированы, о чем, собственно, в песне «Дыра» и говорится. Они действительно мутированы. Это уже немножко не люди. А может и во многом не люди…Все кто сейчас у власти – инфернальные персонажи.

- В вашем понимании власть плоха только потому что она власть? Или все-таки потому что она что-то неправильно делает?
- Я могу сейчас пройтись по законам, которые приняты этой властью или предыдущей. Потому что ельцинская власть – это такое нормальное предисловие к сегодняшней власти. Я считаю, что любой закон, принимаемой этой властью - это геноцид. Я еще раз повторю: то что я не могу предложить какой-то внятной альтернативы не значит, что я должен соглашаться с тем, что сейчас происходит.

- Тяжелый электронный саунд The Matrixx он этот протест в музыке подчеркивает?
- Любые средства на войне хороши. Но мы с Лехой (Алексеем Никоновым, фронтменом группы «ПТВП») сделали очень попсовую песню «Делайте бомбы». Она, конечно, такая вся утяжеленная, электроклэшевая, но там очень попсовый припев.

- Вам не кажется, что протест в русской музыке сейчас просто очередным модным трендом становится? Тот же Noize MC или «Ляпис Трубецкой» за счет этой моды на протест сильно поднялись.
- Согласен, может быть такое. Но может быть он и был бы просто трендом, если бы столько людей не сидело бы сейчас в заключении. Сережа Михалок (фронтмен группы «Ляпис Трубецкой» - прим.ред.) отвечает по полной схеме. Он отвечает полностью за свои слова. Он изгнан с Родины и ему там нельзя появляться. Скоро мы будем в Минске и отомстим за Михалка (смеется).

- Создается ощущения, что это повторение так называемой «революции MTV», которая в Америке в конце 80-х была, когда из протеста сделали коммерческий продукт.
- Это имело смысл только в 80-х в Америке, когда там всем казалось, что «Уау, у нас протест. Уау, MTV побеждает!». Сейчас ситуация другая, тем более на территории бывшего СССР. Здесь все по серьёзному. Именно здесь и именно сейчас все очень серьезно.

- Вы много говорили о своем увлечении контркультурной литературой раньше. Сейчас на ваше творчество она как-то влияет?
- Я творю как творю. Я не знаю: контркультурное ли The Matrixx событие или нет. Это не так важно. Я давно никого не читаю. Понятно, что есть имена, которые у всех на слуху. Хантер С. Томпсон, который застрелился, когда в Америке Буша переизбрали. Берроуз – это, конечно, Берроуз, куда от него деваться?

- Раньше, когда говорили о русской контркультурной и протестной литературе, в первую очередь сразу подразумевали Эдуарда Лимонова. Сейчас он пишет статьи в проправительственные издания. У вас какое к нему отношение?
- Я с ним лично не знаком, поэтому у меня нет какого-то к нему конкретного отношения. Он был вождем ультраправых сил, потом ультралевых сил. Всякое бывает (смеется). Сейчас, объективно, место НБП занял «Левый фронт». Это я не наезжаю, но много ли нацболов осталось? Я не против нацболов, я не против Лимнова, но я просто говорю очевидные вещи. Как публичный политик Лимонов и НБП уступили место. Я не рассуждаю сейчас кто лучше: Удальцов или Лимонов, но влиять на людей может только публичный политик.

- Вы раньше говорили, что не готовы участвовать в политических мероприятиях, потому что некомфортно чувствуете себя в толпе. А сейчас стали ходить на митинге, участвовали в акции в поддержку Алексея Навального. В чем причина?
- Допекло. Я не могу сказать, что стало отправной точкой для такого настроения… Ну может когда друзей начали уже винтить. Наша группа выступала на митинге. Я выступал на концерте в поддержку Pussy Riot.

- В конце 90-х вы достаточно плотно общались с националистической газетой «Завтра», а себя называли «православным консерватором». Потом, начиная с песни «Агаты Кристи» «В интересах революции» вас стали с левым лагерем ассоциировать.
- На самом деле я просто в данном контексте повторяю путь Эдуарда Вениаминовича и НБП(смеется). Как правильно сказала Хасис (Евгения Хасис – признана судом соучастницей убийства адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой, которые были связаны с антифашистским движением – прим.ред): «Наступило время постполитики». Сейчас речь идет не о том, кто ультралевый или ультраправый, а о том против чего выступают люди. Сейчас есть возможность для объединения. Ультралевые и ультраправые начинают находить общий язык и общую цель. А цель у них одна – борьба с буржуазным обществом, борьба с фарсом и ложью. Я сам анархофашист (смеется).

- Они друг друга не перебьют пока объединятся будут?
- Посмотрим…

- К Алексею Навальному как относитесь? Готовы бы были за него на президентских выборах голосовать. Вы о либеральном лагере, когда-то негативно отзывались.
- Это опять же элемент постполитики. Главное против чего. А с кем по этому поводу объединяться – это другой разговор. По поводу выборов: поживем – увидим.

- Многие из грандов русского рока не считают для себя зазорным играть на проправительственных мероприятиях. Вы к подобным тенденциям как относитесь?
- На личное восприятие это не влияет. Те кто хочет быть за Путина – пускай будет за Путина. Те кто хочет быть против Путина – пускай будет против Путина. Я не ссорился той же газетой «Завтра», у меня до сих пор с ребятами хорошие отношения. Я не давно у Алексея Беляева-Гинтовта (художник, лауреат премии Кандинского, придерживается государственнической идеологии) спросил: «Леш, ну что меня там наверно проклинают?». На что он ответил: «Почему проклинают? Посыл то ведь один и тот же».

- А как, по вашему мнению, получилось так, что музыканты, которые примерно к одному поколению принадлежали, которые в «перестройку», примерно одни и те же лозунги со сцены кидали, вдруг оказались по разные стороны баррикад? При том если сравнивать вас и того же Вячеслава Бутусова или Владимира Шахрина, вы еще и из одной тусовки вышли.
- Начнем того, что Слава вообще не на баррикадах. И это его заслуга. Но это все-таки надо спрашивать у каждого из этих людей конкретно. Никто нерукопожатным для меня не является, я не настолько категоричен. Я за то, чтобы были все мнения. А власть у нас за то, чтобы была только она…Мы можем столкнуться, к примеру, на концерте в защиту Pussy Riot с гиперправославной иконой русского рока (как некоторые его понимают) Юрием Шевчуком. Стояли с ним на одной сцене в защиту Pussy Riot.

- Многие говорят про Pussy Riot, что проводить такую акцию в церкви – это уже слишком.
- А это не церковь. У меня очень сложное отношение к РПЦ как и у большинства людей в этой стране.

- Реакция на The Matrixx от каких-то групп, относящихся к грандам русского рока, была?
- Нас не замечали и не замечают. Хотя нет, нас заметила программа новостей на Первом канале.

- The Matrixx к русскому року можно отнести?
- Словосочетание «русский рок» за последние годы просто дико скомпрометировало себя, с помощью радио и навязанного имиджа. В этом я согласен с Алексеем Никоновым: «Здесь ничего никто не смог, здесь все играют в русский рок». Под русским роком сейчас подразумевается такое добротное, хорошее, прям светлое и позитивное нечто. Слово «нечто» тут надо подчеркнуть, потому что другим словом я это назвать не могу. Рок – это, прежде всего, исповедь. Когда человек приходит на исповедь он что говорит: «Батюшка, а послушайте какой я хороший! Батюшка, а послушайте какой я классный!». Разве так на исповеди говорят? Нет, там говорят обо всем: о хорошем и о плохом. Пошло, нечестно и предательски говорить на исповеди только о том какой же я на самом деле хороший и замечательный. Если такое происходит, то это не исповедь, а значит и не рок. Для нас такой исповедальный характер всегда был важен.

- Как вы себя чувствуете оказавшись после концертов в больших ДК с «Агатой» на сцене маленьких клубов, практически в глубоком андеграунде?
- Мы были к этому готовы. Мы знали, что мы группа музыкально не относящиеся ни к одному из жанров, которые есть в этой стране. По смысловой нагрузке и месседжу – мы группа нехарактерная для того, что сейчас подразумевается под русским роком.

- Тот идеализм, который когда-то был характерен для русского рока 80-х сейчас на адеграундной сцене присутствует?
- Разумеется он присутствует. Я и сам этому удивился. Я знал, что Шевчук и Борзыкин (Михаил Борзыкин, фронтмен группы «Телевизор» -прим.ред.) сохранили тот посыл. Но на концерте в защиту Pussy Riot я увидел может не так уж много интересных команд с точки зрения художественной составляющей, но по посылу там были группы, которые задели меня за живое. Группа «Барто» мне нравится.

- У вас с ними вышел совместный трек «Фонорезонатор». Как так получилось, что вы с такой электроклэшевой группой дуэт записали при том на песню с достаточно провокаторским текстом?
- Я услышал эту группу и они мне понравились. Потом они приходили на концерт The Matrixx и их вокалистка Маша Любичева спела с нами совместно нашу песню. Я к ним очень хорошо отношусь. С ними и Никонов дуэт делал. Я даже не слышал песню, которую они хотят мне предложить. Маша просто мне сказала: «Глеб, а дуэтом песню споем?». Я сказал: «Да». Даже не слышал, что они предложат. Когда мы были вместе на фестивале на Гоа, Женя и Маша предложили мне уже на выбор две песни. Я выбрал ту, где был припев с рефреном «убивать». Мой сольный альбом «Маленький фриц» - вообще, по-моему, самая ранняя электроклэщевая запись, которую я слышал (смеется).

- Андеграунд может как-то русский рок потеснить или все эти бесконечные концерты тех же «Чайф» с юбилеями их старых альбомов вечно длиться будут?
- Не хотел бы говорить про бесконечные концерты. Пускай «Чайф» поет столько, сколько получится. Я рад, что у Шахрина не кончается идеи и мысли. Что касается того, кто кого потеснит… Некоторые из моих политических знакомых думают, что этой власти осталось максимум 2 года… Не знаю сменится ли вместе с властью и музыка, но после того как Медведев назначил Путина президентом, а Путин Медведева премьером у группы «Чайф» спросили: «А вы будете выступать на инаугурации?». И ребята сказали: «Че-то как-то сомневаемся…»

- После распада «Агаты» большой отсев поклонников произошел?
- Конечно. Отсеялась та часть публики (очень большая), которая ходила на «Агату», чтобы послушать песни своей молодости. Разумеется кроме этих людей, есть еще фанаты Вадика или фанаты Глеба. Были претензии в духе «а чего они ногти красят». Кто-то из журналистов написал, что все эти разговоры на тему «а чего они ногти красят, а чего они глаза красят» напоминают разговоры бабушек у подъезда. Джаред Лето (фронтмен группы 30 Seconds to Mars - прим.ред.) младше меня на один год. Ему вот можно краситься… Видимо потому что он красивый, сволочь! Высокий, красивый, косоглазый, сволочь!

- Ваш новый сингл «Москва-река» по звуку напоминает «Агату Кристи». Эта песня попытка вернуть старых фанатов?
- Если бы я знал рецепты как вернуть фанатов «Агаты» или как написать хит, то я бы этим пользовался. Написалось как написалось. Радиостанции ее, кстати, не взяли, не знаю даже почему. Андрей Бухарин только прокрутил ее в выпуске своей программы на «Нашем радио». Посыл в этой песни один: я часто езжу в метро. И чем дольше длится этот режим – тем больше я вижу депрессивных лиц. При том с каждым месяцем они все депрессивней и депрессивней. Впереди новый год, а у людей такие лица, что конец света. Ни один человек в этой стране уже не воспринимает радостно-мажорные интонации власти. Люди воспринимают это как издевательство над собой. Такого массового неприятия этой власти, как последние год-два, я не помню. Если по-честному, то рейтинг у нее настолько низкий, что даже не знаю, что сказать. Там в песне все сказано: «Люди глядят как самоубийцы. Какой там, к черту, новый год?». Перед новым годом люди едут в метро, а лица, действительно, как у самоубийц.

- Но власть же в своей риторике наоборот к такой широкой пролетарской прослойке обращается и заявляет, что на протестные акции выходит только кучка интеллигентов.
- 200 тысяч это кучка?! Рабочая прослойка сидит в жопе и эту власть ненавидит.

- В альбомах The Matrixx «Прекрасное жестоко» и «Треш» вновь зазвучала тема наркотиков, за что в свое время «Агату Кристи» сильно критиковали. Вы решили провокацию устроить?
- Я просто решил наплевать на все. В творчестве сложно разделить: где осознанная провокация, а где естественная провокация.

- Тем не менее, The Matrixx – это какая-то прям квинтэссенция отчаяния получается?
- Я считаю, что The Matrixx – это одна из немногих групп в этой стране, которые играют то, что я считаю роком. Нет, такие группы еще есть. Но поскольку я все-таки Глеб Самойлов из «Агаты Кристи», то меня как-то больше видно.

- Но несмотря на этот мрачный образ у «Агаты Кристи» в 2004 году выходил альбом «Триллер», которые многие оптимистическим называли.
- (иронично) Песня «Порвали мечту» была ну очень оптимистичной… «Днем и ночью, днем и ночью, не могу реально кончить», - ну для кого-то эти строчки может быт и оптимистичные, ну а если говорить про частный случай, то, наверно, это все-таки пессимистично. С песни «Порвали мечту» на самом деле и началась группа The Matrixx.

- Вы говорили про свою прошлую пластинку «Треш», что там песни требовали простых гитарных решений. Про новый альбом вы уже можете сказать чего там по саунду больше будет: гитар или электроники?
- Черт знает, там очень много и электроники, и гитарная электроника там тоже особенная.

- Многие считают, что из-за неплотного концертного графика (тем более были случаи, когда у вас концерты отменялись) The Matrixx скоро существование прекратит.
- Я надеюсь, что нет. Как все будет с финансовой точки зрения… Поживем – увидим.

- Вам в 42 года не тяжело на сцену выходить?
- Я обожаю сцену. Леонард Коэн до сих пор поет и при чем как! Я запись смотрел недавно: стоит такой абсолютно сгорбленной, в шляпочке, но поет абсолютно таким же голосом как и прежде песню First we take Manhatten. И бэк-вокалистки, три молодые негритянки и смотрят ни куда-то в зал или в сторону, а только на него. Вот бы так состариться.

- Если представить, что к 30-летнему юбилею «Агаты» появится условный спонсор, который будет готов заплатить за воссоединение группы, вы бы на такую акцию согласились?
- Я не уверен, что доживу до этого. Кроме того, противоречия, которые были в группе, не решить.

Текст: Алексей Щеголев
http://www.rugrad.eu